Пять традиционных заблуждений о любви
1. Любить – значит жертвовать
Традиционно кажется, что факт возможности пожертвования себя или чего-то ценного является доказательством любви. Жертвуя собой ради любимого (партнера или ребенка) мы на самом деле:
— показываем ему собственную неценность, учим его не ценить наши интересы, чувства, потребности;
— требуем или ожидаем такой же жертвы с его стороны в недалеком последствии;
— вместо того чтобы договариваться и уважать запросы друг друга, мы учимся мучиться, воспринимая жизнь и наши отношения как страдания (которые должны когда-нибудь закончится, и желательно побыстрее, или за которые должно когда-нибудь воздаться);
— утешаем собственную гордыню, возвышаясь в своем страдании и способности лишиться. Особенно если гордиться больше нечем, то нам захочется использовать именно этот способ избавления от собственной неуверенности;
— наивно думаем, что наш партнер или ребенок будет нам за это благодарен, хотя если жертва приносится регулярно, то вместо благодарности он будет виноват и зол, поскольку тяжело быть обязанным, ребенок вам все это вернет в своем подростковом возрасте, мужчина – намного раньше;
— мы забываем признавать, что нам это выгодно, что мы преследуем какую-то свою выгоду, отказываясь ради другого от того, что, возможно, нам сложно (снова выйти на работу, развестись, начать что-то заново, снова обрести утраченную ценность);
Любовь – не любовь, если она требует жертв. Жертва – уничтожение важного, другого или части другого. Любовь же преумножает, разрешает, расширяет. Это объединение, открытие. Если вам хочется жертвовать или от вас требуют жертв, то возможно, любовь еще не пришла, и вам еще стоит ей поучиться.
2. Любить – значит всегда вместе
Многим кажется, если мы расстаемся, или просто хотим хотя бы иногда проводить время порознь, то это означает, что мы меньше любим. Так ревнивые мужья везде за собой таскают своих жен, жены вынужденно разделяют совершенно им не интересные занятия мужей, а матери испытывают колоссальную вину, с облегчением отдавая бабушке ребенка на пару часов. Только грудные младенцы нуждаются в постоянном, как можно более близком присутствии матери, дети постарше (лет с двух) и мужчины вполне способны справиться с временным отсутствием любимого объекта. Конечно, совместность и близость для любящих людей очень важна, но она может и наверное должна перемежаться разлукой и относительно спокойно выносимым одиночеством, которое будет наполнено какими-то делами и занятиями.
«Всегда вместе» хотят те, кто:
— пребывает в подростковых романтических иллюзиях о собственном масштабе – о своей способности заменить другому целый мир (так матери не хотя отпускать своих детей, жены мужей, не понимая, что удерживая их возле себя, создают им душную, лишенную возможностей развития среду);
— не очень доверяет друг другу и миру (в частности, бабушкам, няням, которые будут как-то «не так» воспитывать вашего ребенка, если это мужчина, то он, конечно же, будет заниматься не тем или не с теми, и тоже, разумеется, нуждается в вашем контроле и присмотре);
— хочет создать очень закрытую систему (семью или пару), потому что не очень готов общаться с внешним, большим миром;
— не верит в то, что способен пережить разлуку, поверить в новую встречу, не уверен в себе и другом, вообще не уверен в себе;
— кто пережил травматический опыт покидания, чьего-то внезапного ухода, неоплаканной потери, непрожитого горя, необъясненного отвержения; (чтобы этого избежать, объясняйте любимым и детям, куда вы уходите и когда вернетесь, а также за что вы их отвергаете и насовсем ли ваше отвержение).
Расставаться нужно для возможности встречи, отсутствие расставаний лишает способности увидеть другого другим, так мы перестаем замечать как растут и меняются наши дети, и мы не можем напитаться в другой среде и дать эту возможность другому, чтобы обогатить нашу совместность.
3. Любить – значит понимать без слов
Сначала слова кажутся лишними, когда наш малыш совсем мал, хочется говорить только междометиями «ми-мимишными, сюсюсшными», ведь слова не нужны, когда мы слиты, когда мы еще одно целое, у нас нет возможности различаться. Слов нет у новорожденного, и лишь по особенности его плача мы должны догадаться, чего же он хочет. Но когда дети растут, нам уже хочется, чтобы они заговорили, ведь мы начнем подозревать отклонения в речевом развитии, если же он все же не заговорят. И от наших любимых мы тоже начинаем ждать слов. Не зря же иногда готовы каждый день вытряхивать из него сакраментальное «а ты меня любишь?».
Когда и кому хочется понимать без слов:
— когда мы не хотим допускать различия. Потому что мы хотим по прежнему быть одним целым и продолжать эту магию – догадываться, обладать чутьем, ведь это будет означать: «мы так похожи», «мы созданы друг для друга». Различия нас пугают, ведь они предвещают возможность взаимного не понимания. А не понимание так страшно для тех, кто не умеет прояснять.
